Порно по ядонам. Как и обещал.Я как-то давным-давно, еще в другой жизни, обещал написать порно для neks.
Но потом у нас были контры с университетом, работкой и Музой. Поэтому - сейчас.
Дарю это тебе, так как обещал. Название: хз. может, потом придумаю.
Цикл: Infinite H. Часть 3
Автор
AlteranБэта: [L]JaeBeom.[/L]
Фэндом: Infinite
Пэйринг: Ховон/Дону.
Размер: потом посчитаю количество слов.
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: возможно, OV
Разврат и пошлятина, как я люблю и как у меня лучше всего выходит хД
Благодарности. Я люблю благодарить. Поэтому их тут многоОчень хочется сказать спасибо своей самой лучшей бэте на свете,[J]JaeBeom.[/J] -оппе) Спасибо тебе) За все)
Спасибо маннэ- Selena Min и чингу- Nicky Spell Mash за то, что всегда где-то здесь, со мной, болеете за меня и поддерживаете.
И спасибо Junsu. , которая делает мне тепло и хорошо, и которая всем сердцем за Ядонов, и вообще.наручники, батарея, мимими... Я когда-нибудь это напишу, да.)
Спасибо Петя Ростов, за тепло и наши беседы, за желание узнать поближе, за теплые отзывы.
Еще - большое спасибо Irinaki за то, что читает мои тексты, которые всегда не ее ОТП)) Вот как-то так...Я помню про обещания и очень-очень стараюсь тебе написать что-нибудь. Пока выходит плохо и мне безумно стыдно, но я не брошу, пока не выполню хоть одну твою заявку, честно.
Всему нашему маленькому фандому - огромное спасибо. Я вас всех люблю. Нет, я вас всех просто обожаю! 
читать дальше- Ну прости меня, а? Я очень сожалею.
- Нет, не сожалеешь. - Дону отталкивает руку Ховона, лежащую до этого у него на плече, и делает шаг в сторону - подальше от неудобных разговоров и ненужных никому из них чувств.
- Стой. Да стой же! - Ховон бросает свое тело вперед и больно хватает главного рэпера за запястье. - Мы еще не закончили.
- Закончили. Отпусти, - Дону смотрит исподлобья, насупленно и обиженно, заставляя сердце танцора пропускать удар за ударом. - Мне больно. - Совсем тихо добавляет рэпер, и Хоя понимает, что он имеет ввиду не только крепкую хватку на своем запястье. Ее тоже, но в большей степени - совершенно другое.
- Слушай, мне и правда очень жаль.
- Да, мне тоже. Отпусти меня, и мы забудем. - Дону пытается освободиться, но Хоя сильнее. Всегда был сильнее.
- Подожди. Скажи, что мне надо сделать, чтобы ты меня простил?
- Хоя, зачем тебе это?
- Дону, мы с тобой... ты и я... Я не хочу это терять...
- Да? - Дону практически выкрикивает это слово в воздух. Горько и обиженно. - Сначала ты говоришь ребятам, что терпеть меня не можешь, затем - игнорируешь, словно меня нет в твоей жизни, а потом - это дурацкое интервью, где ты заявляешь, что во всем виноват фансервис и мы с тобой даже не друзья. Что именно из этого ты терять не хочешь? - голос Дону срывается, и он замолкает, желая сказать еще что-то, но просто не имея на это сил. Он совсем вымотался.
Ховон чертыхается про себя и всячески пытается поймать взгляд рэпера, но не может - тот постоянно отворачивается, избегая его.
Тогда Ховон делает единственно возможную сейчас вещь - хватает Дону за плечи и резко толкает к стене, прижимая к шершавой поверхности и не давая двинуться.
***
Они "встречались" где-то около месяца, если можно так назвать редкие поцелуи и недолгие моменты уединения. Но ни физически, ни морально Ховон никогда не был рядом с Дону. Он всегда смотрел мимо него, даже целуя, даже прижимая всем телом к стене или столу. Хоя всегда мыслями и чувствами был где-то очень далеко, где-то - но не с ним.
Дону отворачивает голову, не желая встречаться с танцором взглядами, и тяжело вздыхает. Ему до зубного скрежета, до боли в сердце обидно. На глаза опять наворачиваются непрошенные, ненужные слезы, и рэпер ненавидит себя за слабость. Ховон всегда заставляет его чувствовать себя слабым.
Ховон продолжает держать Дону за запястья, крепко прижимая к стене, и долгим, тяжелым взглядом смотрит в упор. Он хочет сказать вслух все то, что так долго его мучает, что не дает покоя ни днем, ни ночью. Но просто не знает, как облечь все эти неясные чувства и невысказанные желания в слова.
Хоя знает, что бежать от самого себя бесполезно, но не знает, как перестать это делать. Он пытается подобрать слова о том, как его трясет от одного взгляда на рэпера, как ему трудно находиться рядом с ним. Как ему мало мимолетных касаний и скорых поцелуев. И как сильно Хоя элементарно боится: боится, что однажды не выдержит и накинется на него, подомнет под себя, подавит и сломает. Не только физически. Не физически.
Танцор знает, что если он постарается отпустить себя, раскрыться перед ним, стать еще хоть чуточку ближе, и дать, наконец, Дону то, что он просит, - то просто не выдержит и не сможет себя контролировать. На самом деле Ховон изо дня в день старается загнать все эти чувства подальше лишь потому, что дико боится причинить ему боль.
Но смотреть на обиженного, подавленного Дону в сотни раз страшнее и больнее, поэтому Ховон тихо рычит от бессилия, утыкаясь лбом ему в плечо и, как заведенный, беспрерывно шепчет тихое "Прости".
Когда Хоя поднимает на него свой взгляд, Дону шевелится и приподнимает уголки губ в растерянной улыбке, отчего сердце танцора готово разорваться прямо здесь и сейчас.
С этой кучерявой укладкой, в свободной кофте, которая постоянно съезжает, оголяя тонкую косточку ключицы и плечо, Дону кажется таким нереальным и недостижимым. И так хочется дотронуться до него, дотянуться... Он кажется таким непозволительно хрупким: только коснись - и он сломается, не выдержит натиска.
И отчего-то именно эта хрупкость заставляет желать грубости. Становится необходимо до боли сжать тонкие запястья, резко прижать к стене, выбивая весь воздух из легких, и навалиться самому, не давая и малейшего шанса пошевелиться, уйти. Сбежать от этой ненормальной, неестественной страсти, которую Ховон так долго пыталсяя отрицать. С которой так долго и безуспешно боролся, проигрывая сражение за сражением каждый день.
Дону что-то пытается говорить, но Хоя уже не слушает - лишь широко раскрытыми глазами смотрит на его оголенную шею и тонкую ключицу, вновь показавшуюся в вырезе этой развратной кофты. Ему хочется облизать его кожу, поцеловать, укусить, и он делает все это немедля, подходя ближе и прижимаясь как можно теснее, ловя удивленный вздох из уст рэпера.
Дону дергается от неожиданности, а затем обмякает в его руках. Он хочет оттолкнуть танцора от себя, но его тело протестует, самовольно подается навстречу чужим прикосновениям и дрожит. Дону хочется уйти, но все, что он может - лишь с трудом втягивать воздух сквозь сжатые зубы и понимать, что он теперь никуда не денется от Ховона. Нет такого места на земле, куда можно было бы спрятаться, куда можно было бы сбежать.
Ховон удовлетворенно улыбается, когда целует тонкую шею, изредка прикусывая нежную кожу и заставляя рэпера стонать в голос и судорожно дергаться. Вынуждая его резко вскидывать руки и с силой цепляться за волосы танцора, за его плечи. Хоть за что-то - лишь бы иметь под собой хоть какую-то опору.
Они оба знают, что от этой страсти останутся следы - темные пятна на шее и ключицах Дону, но Ховон не останавливается, а Дону просто не в силах его остановить.
А потом Ховон отвлекается от его шеи, переводит взгляд на лицо - и видит его губы: пухлые, искусанные, потемневшие. Этой невероятной формы губы, которым так идет улыбка и которые снова сбивают с толку, лишая возможности мыслить.
Под впечатлением от этой картины Ховон легко забивает на все сомнения - просто подается вперед и целует Дону, обхватывая эти губы своими, кусая, втягивая в свой рот попеременно то нижнюю, то верхнюю, добиваясь углубления поцелуя. И Дону сдается, с каждой минутой позволяя все больше и больше, приоткрывая рот и разрешая Ховону полностью взять верх в этой борьбе.
И тогда они целуются - долго, страстно и по-настоящему.
Когда воздуха уже не хватает, Ховон отстраняется, понимая, насколько уже они оба возбуждены. Его это не удивляет - они молоды, и с таким родом деятельности приходится постоянно воздерживаться. Да и Дону, трущийся об него, стонущий в поцелуй и такой нереально хрупкий - ничуть не помогает его самоконтролю.
Тогда Хоя быстро озирается посторонам: они в темном коридоре их репетиционного зала, в самом дальнем крыле, в которое забредает только обслуживающий персонал, да и то - очень редко. Ховон мог бы трахнуть Дону прямо здесь - прижав к стене или разложив на полу, и даже если бы их обнаружили, танцор смог бы пережить это аблосютно легко и безболезненно. Но он переживал за Дону: тот не простил бы, если бы кто-нибудь посторонний увидел их. И Хоя его понимал: все-таки быть трахнутым другим парнем - это слишком стыдный, слишком личный и сокровенный факт.
Поэтому Хоя взглядом искал какой-нибудь укромный уголок, чтобы спрятать там свое сокровище, и сделать, наконец, то, о чем уже давно мечтал.
И уголок находится: в самом дальнем конце коридора есть маленькое служебное помещение, запирающееся, зачем-то, изнутри, с небольшой, но достаточно широкой тумбой и очень тусклым освещением.
Ховон, не думая больше не секунды, заталкивает уже ничего не сооброжающего Дону внутрь, и запирает дверь.
Дону смотрит загнанно и непонимающе, и только тяжело дышит, замерев на месте.
Хоя улыбается и толкает его на тумбу, заставляя лечь на нее спиной. Медленно подходит ближе, коленом разводя его ноги и устраиваясь между ними, и вновь начинает покрывать его тело поцелуями, медленно и неуклонно раздевая.
Ховон хочет его, хочет его всего. Он нужен ему, ему необходимо взять его прямо сейчас. Он не знает, зачем такая спешка, но кажется, что если он не успеет сделать это сию же секунду, Дону будет потерян для него навсегда.
У Ховона нет с собой смазки и презервативов, но он старается отгонять эти мысли прочь. Сейчас они кажутся ненужными и нелепыми, по сравнению с тем огнем страсти, что сжигает все его тело изнутри.
У них и раньше был секс - пару неуклюжих раз, когда они только пытались бороться со своими чувствами, своей страстью. Ховон был до одури осторожен, боясь сделать лишнее движение, а Дону было слишком страшно, чтобы раскрыться и довериться своему любовнику до конца. Но сейчас ничего этого не было - было только желание, кристально чистое и незамутненное ничем другим.
Ховон хотел его поиметь, трахнуть, не сдерживаясь и не осторожничая. И то, что у него не было смазки, не могло его остановить.
Поэтому Ховон раздевает его и себя, не задумываясь - срывает одежду, отбрасывает подальше, и снова начинает целовать и поглаживать, кусать и прикасаться к телу этого желанного человека.
Лишь на секунду в глазах Дону мелькает понимание и ужас, когда Ховон нежно касается пальцами его промежности и дразнящим прикосновением проводит невесомую линию от низа его живота до самого входа. Дону дергается и пытается встать, но Ховон накрывает его собой, затягивая в очередной глубокий поцелуй, и Дону забывает подумать о чем бы то ни было.
Ховон практически ложится сверху, обводя скулы рэпера своими пальцами и проталкивает их ему в рот, заставляя облизать, - и физически не может отвести взгляда от этой развратной картины. Но отвлекаться надолго нельзя, поэтому он так же быстро и неожиданно отнимает свою руку от его лица, и толкается смоченными в слюне пальцами в Дону, отчего тот судорожно вздыхает и вздрагивает. Пальцы в нем - это не больно, только неприятно и дискомфортно, и Дону только шипит, когда танцор начинает ими двигать.
А вот чужая рука на члене рэпера - это уже совсем другое дело. Она горячая и неистовая, и Дону судорожно цепляется пальцами за запястье Хои, пытаясь изменить ритм, подстроить его под себя, тихо выстанывая невнятные ругательства в адрес танцора.
Когда пальцы исчезают, Дону дышит тяжело и рвано, зажмуривая глаза и с ужасом ожидая дальнейшего. Он знает, что это неправильно, что будет больно, что он наверняка потом пожалеет, но уйти не может - Ховон попросту ему не даст. Не отпустит. Больше никогда не отпустит.
И Дону решает, что все это того стоит. И вся боль, которую ему предстоит испытать - действительно ерунда по сравнению с возможностью удержать дорогого человека рядом с собой. Дать то, что ему так необходимо. И принять ту любовь, которую он сам готов тебе отдать.
Когда Ховон толкается - это действительно больно. Этого много, внутри жжет, и Дону шипит и стонет в голос, судорожно цепляясь побелевшими пальцами за край тумбы, на которой его так бесстыдно разложили, не спросив разрешения.
Хоя не пытается сдерживаться - лишь медлит немного в самом начале, давая несколько секунд Дону отдышаться и смириться с грубым проникновением в себя, а потом начинает двигаться.
Ховон толкается в него, хоть и знает, что это больно: видит по сведенным бровям Дону, по закушенной губе, зажмуренным глазам и побелевшим пальцам. Его голова мотается по столу, светлые волосы растрепались, по вискам течет пот, и Хоя, как загипнотизированный, не может отвести взгляда. От представшей глазам картины медлить становится совсем невозможно. Поэтому он не сдерживается, грубо хватая его за ноги и закидывая их себе на плечи, наклоняясь к нему все ниже и впиваясь в его искусанные припухшие губы поцелуем.
Дону больно, но все, что есть у Хои, чтобы облегчить его боль - это только собственная слюна, нежные, отвлекающие прикосновения к его члену и страстные поцелуи.
И Ховон старается из всех сил, очень старается не сломать его. Целует, отвлекает и шепчет ему на ухо какие-то безумные, совсем неосознанные нежности. Дону громко, несдержанно стонет, подаваясь навстречу каждому движению, и бездумно хватается за танцора, расцарапывая ногтями его кожу. Ховону кажется, что он сейчас умрет. И тогда и он решает, что, чтобы ни случилось, он утянет Дону за собой. В ад или в рай - не имеет значения, если они будут там вместе.
Все это безумие не может длиться долго - это слишком для них обоих. И спустя некоторое время, которое кажется вечностью, они кончают практически одновременно. Ховон едва успевает выйти из Дону и бешено дрочит - себе и ему, неуклонно доводя обоих до точки невозврата.
Танцор изливается на обнаженный живот своего хена, а затем, упираясь ладонями в тумбу, пристально смотрит на то, как собственный оргазм буквально подкидывает и выгибает Дону, а затем рэпер обессиленно валится обратно, до боли зажмуривая глаза и тяжело дыша.
Ховон завороженно смотрит на человека перед ним и не может отвести взгляда. Он так прекрасен и желанен, что хочется его схватить и обнять с такой силой, чтобы у него сломались ребра. Чтобы он знал, о чем думает Ховон каждый чертов раз, когда смотрит на него.
Спустя пару минут, когда дыхание обоих почти восстанавливается, Хоя не выдерживает - подходит к нему, все еще лежащему неподвижно, обхватывает руками его талию и тянет не себя, заставляя сесть. А затем буквально сграбастывает его в жесткое объятие, выбивая весь воздух из его легких.
Дону еле слышно стонет ему в шею, но расслабляется и медленно поднимает руки, чтобы обнять его в ответ.
И тогда Хоя впервые, на самой грани слышимости шепчет ему куда-то в шею простое и одновременно - очень сложное "Люблю"...
Сердце Дону сначала пропускает удар, а затем начинает бешено колотиться в груди. Ему хватает этого одного-единственного слова, чтобы стать самым счастливым человеком на свете.
Дону счастливо улыбается, зарываясь пальцами в темные пряди его волос и верит. Потому что Ховон его никогда не обманывал. Потому что и сам любит - не менее сильно. Потому что знает - Ховон принял себя и их отношения, и теперь у них все точно будет хорошо.
-
-
20.01.2012 в 00:07-
-
20.01.2012 в 00:09а я весь день такой.
наш маннэ потрясающий ведь, да?)
-
-
20.01.2012 в 00:14да. маннэ - потрясающий
-
-
20.01.2012 в 00:15-
-
20.01.2012 в 00:23-
-
20.01.2012 в 00:34Это такие ядоны...и такие трогательные, несмотря на все.......
Автору спасибо огромное....
-
-
20.01.2012 в 00:53-
-
20.01.2012 в 01:08а я ведь спокойно готовилась к экзамену
чиорд...