1706 словНамстар, получив в очередной раз по щам от Ховона за попытки достать маннэ, грустно валялся на полу в гостиной и размышлял о том, как несправедливо устроен этот мир. Отчаянно хотелось напакостить. Но Сонгю, Мёнсу и Дону куда-то ушли, Хоя не спускал с Ухёна глаз, а Сонджон прятался за его спиной, предчувствуя опасность. Намстар обвёл комнату скучающим взглядом и задержал его на Сонёле, копающимся в ноутбуке. Последний, как будто почувствовав, поднял на Ухёна глаза. Намстар развязно улыбнулся. Сонёль поёжился и, решив, что вокалист может не правильно истолковать его взгляд, на всякий случай, передвинул ноутбук и сел к нему спиной. Ухён вдруг преисполнился надеждой, прикинул в уме возможные варианты и стал медленно подползать к Ёлю, чтобы ненароком не спугнуть. Сонёль окаменел от ужаса, когда почувствовал, что чьи-то наглые руки уверенно обнимают его со спины, а пальцы тянутся к горловине его футболки. – Сонёёёёёёль, – с жаром протянул Намстар в ухо младшему, оттягивая ворот футболки, оголяя ключицы. – Покажи мне свою родинку. Ёль кинул беспомощный взгляд на Хою в немой просьбе о спасении. Танцор же не обращал на этих двоих никакого внимания. Маннэ не трогают – и ладно. – Ты чего так напрягся? – Намстар не унимался, гладя кончиками пальцев кожу вокруг родинки Сонёля. – Ухён, ты совсем обалдел?! – наконец, выпалил Ёль. – Ты чего творишь вообще? – Ты так хорош в последнее время, – прошептал вокалист в ухо младшему, стараясь, чтобы голос звучал как можно томнее. – Мне так и хочется тебя потискать. – А-а-атвали, – заикаясь, произнёс Сонёль и предпринял неудачную попытку слинять, но это оказалось не так-то просто: оттренированный на лидере захват Намстара был крепче, чем казалось на первый взгляд. – Эй, вы там, – подал голос Ховон. – Может, уединитесь и перестанете мне ребёнка пугать? Сонёль хотел было громко возмутиться, но Намстар резко сжал свои, и без того, крепкие объятья, в результате чего получилось издать только тонкий жалобный писк. – Отличная идея! – просиял Ухён и с жаром зашептал на ухо Сонёлю, почти касаясь его губами. – Пошли, я знаю место получше. С этими словами он поднял сопротивляющегося и возмущённо орущего Ёля с пола и, не расцепляя захват, стал подпихивать его в сторону ванной комнаты. В дверном проёме случилась небольшая заминка, потому что Сонёль, в жалкой попытке уцелеть, упёрся руками и ногами в дверной косяк, отчаянно мотал головой и вопил, чтобы этот сумасшедший перестал его пугать и оставил в покое. Ухён не растерялся – упёрся коленкой младшему в зад и надавил со всей силы. Сонёль влетел в комнату, как пробка от шампанского, которое предварительно хорошенько потрясли. Всё происходящее дальше Хоя и Сонджон, подслушивающие из кухни, боялись себе представить. Маннэ жмурился и тряс головой, а танцор закрывал ладонями его уши, хмурился и ворчал: «Где это видано? Средь бела дня! Совсем сдурели!» В это время Сонёль, запрыгнув в ванную и прижавшись к стенке, выпученными глазами смотрел на Ухёна, который развязно улыбался, преграждая единственный путь к свободе. – Слушай, Намстарчик, – затараторил Ёль. – Ну чего ты до меня докопался, а? Приставай к лидеру! Он вроде непротив! – Скукота… – картинно зевнул вокалист. – Сонгю уже даже не сопротивляется. Не интересно. Сонёль страдальчески пискнул, понимая, что уговорами от Ухёна не отделаться и стоит придумать отмазку поубедительней. Но так как времени было катастрофически мало, а Намстар уже стал надвигаться на него, пуская слюни, то Ёль решил пойти от обратного. В один миг, притворившись расслабленным и не заинтересованным, он, с видом, как можно более равнодушным, вылез из ванной, снял с себя майку и кинул Ухёну в лицо. – Ну, ок. Трахаться, так трахаться. Намстар опешил. Наблюдая за тем, как Сонёль возится со штанами и носками Ухён судорожно соображал, в каком месте просчитался, и когда его забава перестала быть смешной. Сонёль, раздевшись до трусов, включил воду в ванне, обернулся к вокалисту и распахнул объятья, мол «налетай». Ухён медлил и часто моргал. Одно дело дурачиться с лидером, где ничего серьёзного, а совсем другое – запираться с Сонёлем в ванной. Предательски хотелось завизжать и сбежать. Но проигрывать – не в ухёновской натуре. Он решил, что Ёль блефует и до конца всё равно не дойдёт, и уж тогда Ухён над ним постебётся от души. Приняв правила игры, Намстар стал медленно раздеваться, аккуратно складывая вещи на крышку корзинки с грязным бельём и попутно раздавая указания Ёлю: – Заткни пробкой и налей пены для ванны. – Ты мыться собрался или трахаться? – язвительно отметил Сонёль. – Одно другому не мешает, – деловито отозвался Ухён, слишком долго разглаживая свои свёрнутые джинсы. Ёль хмыкнул и пожал плечами. Сделав всё, о чём просил вокалист, он встал в позу «руки в боки» и вопросительно посмотрела на него, мол: «Ну что, у принцессы будут ещё какие-то пожелания?». Намстар явно был не готов к такому повороту событий. Слишком наглый и уверенный Сонёль его пугал, но выставлять себя трусом вовсе не хотелось. Поэтому Ухён тянул время из последних сил. Ёль, неожиданно быстро вжившись в роль, устало закатил глаза и одним резким движением стянул с себя трусы и уставился в упор на Ухёна. Намстар сглотнул. Дело явно запахло жаренным. Вокалиста сдала паника в глазах, поэтому, когда он ломанулся к двери и даже немного приоткрыл её, Сонёль успел его догнать и с силой захлопнуть дверь, прижав к ней Намстара лицом. – Что это ты задумал, а? – прошипел он сквозь зубы. Ухён испуганно обернулся, чувствуя, как Ёль крепко прижимается своими бёдрами к его заднице. Губы парня оказались так близко к губам вокалиста, что тот, не успев среагировать, лишь растерянно округлил глаза, когда Сонёль впился в них поцелуем. По телу Намстара пробежала дрожь. Он, чувствуя всю абсурдность ситуации, вдруг осознал, что не может пошевелиться, отдаваясь во власть наглых рук Сонёля, одна из которых уже залезла ему в трусы и, сначала немного сжав член, начала водить вверх-вниз. И тот предательски затрепетал, наливаясь кровью, сдавая хозяина с потрохами. Ухён застонал прямо в губы Ёля, чувствуя, как одновременно с ним возбуждается член, трущийся о его задницу. Сонёля как будто бес попутал. Собираясь изначально лишь проучить Намстара, он завёлся так, что уже не мог себя контролировать, мечтая лишь об одном – отыметь этого наглого парня так, что бы ему впредь неповадно было. Чувствуя в руке пульсацию его члена, слыша эти развратные стоны, Ёль вдруг подумал, что не видел в жизни картины более возбуждающей, чем поверженный Ухён. Он стал быстрее водить рукой по уже возбуждённому члену вокалиста, нагло кусать его губы, посасывать язык, заставляя того стонать от удовольствия и царапать ногтями дверь. Запустив пальцы свободной руки в волосы Намстара, Сонёль потянул за них, отмечая, что вокалист уже сам трётся о его член своими ягодицами, дышит прерывисто и, кажется, уже на пределе. Ухён, в экстазе позабыв о том, что такое стыд, откинул голову на плечо Ёля, подставляя свою шею под поцелуи-укусы. Закусывая губу и издавая такие пошлые и громкие стоны, он вдруг осознал, что хочет чего-то большего. Сонёль, как будто прочитав его мысли, отпустив волосы, поднёс пальцы ко рту Намстара и прошептал в самое ухо: – Оближи. Глядя на то, как Намстар послушно посасывает его пальцы, играет с ними языком, у Ёля заныло в паху так, что эрекция стала уже болезненной. Поэтому он, не мешкая больше, стянул вниз, насколько позволяла длина рук, трусы Ухёна и засунул в него палец. Намстар зашипел от неожиданного и такого наглого проникновения. – Тихо, тихо, – зашептал Сонёль в ухо вокалиста, посасывая мочку и толкаясь языком внутрь. – Твою мать, – простонал Ухён, когда Ёль, введя второй палец, задел простату. – Ещё, пожалуйста, ещё. Сонёля слепило от возбуждения, когда он чувствовал, как Намстар сам насаживается на его пальцы. Не выпуская из руки его член, Ёль понимал, что входить в Ухёна в сухую – удовольствие сомнительное для обоих парней. Поэтому, оторвавшись от вокалиста, он обернулся и дотянулся до жидкого мыла, стоящего у раковины. Смазав свой член, он на всякий случай ещё раз засунул в Намстара пальцы, что бы убедиться, что тот растянут достаточно. Три пальца проходили вполне свободно. – Готов? – прошептал Сонёль в ухо парня. Тот, зажмурившись и прикусив нижнюю губу, утвердительно кивнул. И тогда Ёль стал медленно вводить в Ухёна свой член. Намстар зашипел от неожиданной боли и застонал сквозь плотно сжатые зубы. Сонёль остановился, давая вокалисту возможность привыкнуть, жадно заглядывая в его лицо и впитывая каждую эмоцию, отражённую на нем. Через некоторое время он протолкнулся ещё немного внутрь, сдерживаясь из последних сил. Отметив, что Ухён больше не шипит сквозь зубы, он вошёл в него до предела. Намстар протяжно то ли выдохнул, то ли ахнул, то ли и то, и другое, упёрся лбом в стену и сглотнул. Ёль растерялся. – Да двигайся ты уже, – прорычал Ухён, чувствуя, что не выдержит больше ни минуты этой томительной пытки. И у Сонёля вдруг сорвало крышу. Он начал толкаться в Намстара на какой-то запредельной скорости, одной рукой придерживая его за бедра, а второй упираясь в дверь. Сладкая истома разливалась по всему телу, в венах бурлила кровь, в висках стучало. Всё было так неправильно и от того нереально возбуждающе. Чувствовать, как Намстар прогибается и стонет, оказалось для Сонёля чересчур потрясающим зрелищем. Заметив, как Ухён начал ласкать себя в такт толчкам Ёля, тот почувствовал, что уже на пределе. Он навалился на вокалиста и почти прорычал в самое ухо: – Я сейчас кончу! – и укусил его за плечо. Намстар застонал как-то гортанно, срывая голос, хрипя и выгибаясь, забрызгивая своим семенем дверь и пол под ногами. Сонёль толкнулся ещё пару раз, крепко сжал бёдра вокалиста, вошёл в него до предела и, закусив губу и откинув голову назад, кончил в него, чувствуя, как вырывающийся из горла стон звучит как-то странно, будто принадлежит не ему. У Ухёна подкашивались ноги, и сбившееся дыхание никак не восстанавливалось. Из краёв ванны вытекала вода прямо на пол, утекая в сток, расположенный в полу, оставляя лишь маленькие айсберги из пены. Сонёль вытер испарину, выступившую на лбу, о спину Намстара и посмотрел на ванну. – Теперь можно и помыться, – парень улыбнулся, пытаясь восстановить дыхание. Потянув Ухёна за руку, он подтолкнул его вперёд, укладывая в тёплую воду, а сам повернул ручку крана, выключая. Вода шумным потоком хлынула с краёв ванны, когда в неё погрузился сначала один парень, а потом и второй. Усаживаясь сверху непривычно размякшего Намстара, Сонёль на всякий случай потёрся ягодицами о его пах, а потом просто лёг сверху, утыкаясь носом в щёку парня и чувствуя, как чужие руки заключают его в объятья. – Ну и козёл же ты, – наконец, заговорил Ухён и запустил пальцы во влажные сонёлевские волосы, чувствуя щекой, как тот улыбается. – Отдохнём немного и, так и быть, я дам тебе возможность отомстить. – О, я отомщу, уж поверь мне! – воодушевлённо зашипел вокалист, кусая губы парня, лежащего сверху. И этих двоих почему-то сейчас совершенно не волновало, что изначально всё должно было оказаться всего лишь шуткой. Жалели ли они о том, что зашли так далеко? «Определённо, нет», – улыбнулся в своих мыслях Намстар.
1272 слова– Хён? – Ухён сидел на краю кровати лидера и тряс его за плечо, в тщетных попытках привлечь к себе внимание. Сонгю устал. Устал от плотного графика, от постоянных тренировок, от бесконечных проблем, которые ему приходилось решать. Но больше всего он устал от Ухёна. От его вечных отмазок от домашней работы, подколок, подстав, нытье на репетициях. В этом был весь Намстар, все, кажется, уже смирились с его сущностью и лидер старательно делал вид, что не замечает всего этого. Просто потому, что ближе Ухёна у него сейчас не было человека. И он согласен был делать его работу, не ругать за проделки, улыбаться в ответ на издевательства. Просто потому, что он был рядом, когда всем остальным не было до Сонгю дела. Но не сегодня. В душе как будто что-то сломалось. Хотя, казалось бы, всё, как всегда – Намстар отмазался и ушёл ужинать с друзьями, а лидер вместо него драил ванну, со злости сломав крышку на банке с чистящим средством. Запульнув щётку в шкаф, он схватился за виски прямо в перчатках, испачканных химическим очистителем, и затряс головой, пытаясь прогнать эту злость или хотя бы запереть её в самый дальний ящик своего сознания. Но не получилось. И сейчас, лёжа на кровати и отчаянно игнорируя Ухёна, лидер сжимал кулаки, держась из последних сил, чтобы не развернуться и не врезать Намстару по лицу. Просто, потому что накипело. Просто, потому что больше нет сил. Ухён ещё какое-то время посидел, молча, просто глядя на спину Сонгю. Но надолго его не хватило. Пнув лидера в плечо, он встал и вышел из комнаты, выключив свет. Сонгю с силой сжал голову руками, чувствуя, как от злости стучит в висках. Всё, что ему сейчас хотелось – это провалиться в сон и проснуться уже завтра утром, когда от сегодняшнего настроения не останется и следа, когда можно будет вести себя, как обычно и улыбаться Ухёну, как будто ничего не произошло. Прошёл почти час, и Гю, наконец-то, справившись с эмоциями, начал проваливаться в сон, когда почувствовал, как чьё-то тело придавило его к кровати, чужая ладонь сжала его левое запястье и почти в самое ухо жарко зашептали: – Я знаю, что ты не спишь. И я знаю, что ты злишься. Губы Ухёна были так близко к уху лидера, что тот чувствовал, как дыхание Намстара пробирается ему прямо под кожу, провоцируя миллионы мурашек, которые в один миг покрыли всё тело. – В чём твоя проблема, Сонгю? – Ухён отстранился и попытался разглядеть лицо старшего. – Ты – моя проблема, – лидер резко втянул в себя воздух и спрятал лицо в подушку. Намстар замер, дожидаясь, когда у Сонгю кончится воздух, и он хотя бы полуобернётся, но лидер не собирался проигрывать это сражение. И тогда, чувствуя горячие губы Ухёна на своей шее, как раз у линии роста волос, Сонгю успел подумать, что нет сражений, в которых бы Намстар не победил. Лидер чувствовал, как от прикосновений младшего его тело предательски дрожит, а правая рука под подушкой непроизвольно сжимает пальцы, комкая простынь. Когда Ухён начал кусать шею Сонгю, тот не выдержал и, шумно полувыдохнув, полупростонав, оторвал голову от подушки, в отчаянной попытке наполнить лёгкие кислородом, чем не преминул воспользоваться Намстар, просунув в образовавшееся пространство правую руку. И Сонгю понял, что снова проиграл, как миллион раз проигрывал до этого и как миллион раз проиграет в будущем. – Почему ты такой? – устало произнёс старший, когда Ухён скользнул губами по его скуле, ещё крепче прижимая лицо лидера к себе. – Перестань, – выдохнул Сонгю и предпринял тщетную попытку высвободиться, но захват Ухёна оказался намного крепче, чем он предполагал. – Расслабься, – прошептал Намстар и лизнул щёку старшего. – Просто расслабься. И лидер чувствовал, как слабеет в этой железной хватке. Как теряет себя, отдаваясь эмоциям, как трепещет всем телом, отзываясь на ласки Ухёна. И как ненавидит себя сейчас за свою слабость, позволяя руке Намстара, отпустившей запястье, скользить под футболкой обжигая тело своими прикосновениями, а его губам целовать шею именно в том месте, где тело резче всего реагирует на ласки, заходясь в судороге наслаждения. Ухён знал все его рычаги, все точки, все тайны лидера и всегда пользовался этими знаниями. И Сонгю не знал любить или ненавидеть его за это. За то, что позволял ему чувствовать себя слабым, и, в кои-то веки, кому-то нужным. Намстар задрал футболку лидера и провёл языком дорожку от шеи вдоль позвоночника, покрывая спину поцелуями и кусая плечи, заставляя Сонгю, резко дышать и кусать подушку, боясь издать предательский стон, который так и рвался из груди. Ухён расцепил свою хватку и сел на лидера верхом, освобождая его от футболки. Сонгю старался ни о чём не думать. Обо всём, что происходит, он в миллионный раз пожалеет как-нибудь потом. Младший склонился над лидером и, запустив руки тому в волосы и оттянув их, нежно прикусил мочку его уха. Сонгю резко выдохнул и почувствовал, как заныло в паху. Намстар не унимался, путая пальцы в волосах лидера и целуя в том самом месте за ухом, от прикосновений к которому лидер, не сдержавшись, застонал. Другой рукой он пытался стянуть резинку его домашних штанов, но, передумав, приподнялся и потянул лидера за левое плечо, перекатывая его на спину и снова усаживаясь сверху. – Сонгю, – позвал Ухён и склонился к лидеру, касаясь носом его лица. – Посмотри на меня. Старший открыл глаза и крепко сжал губы. Намстар смотрел на него в упор, обжигая своим дыханием, гладя руками волосы, нежно касаясь языком плотно сжатых губ лидера, от чего тот чувствовал, как млеет под напором этих ласк. – Как же ты… – недосказанная фраза Сонгю повисла в воздухе, прерванная грубым поцелуем. Ухён крепко прижимал лицо лидера к себе, кусая его губы, переплетая языки, задыхаясь от возбуждения, чувствуя нарастающее где-то внутри тепло, которое разносилось по венам, заставляя тело напрягаться. Сонгю откинул голову, жадно вдыхая воздух, подставляя шею под грубые поцелуи и покусывания, и совершенно не заботясь о том, останутся ли следы. Старший окончательно капитулировал, когда Ухён, играя языком с его соском, запустил руку в его штаны и крепко сжал уже возбудившийся член лидера. Сонгю рвано дышал и закусывал губу, когда младший начал медленно водить рукой, но, не выдержав, вдруг застонал так, что у Ухёна потемнело в глазах от возбуждения. Желание обладать лидером, таким доступным, таким беспомощным и таким родным, всегда было сильнее Намстара. Сколько он себя не убеждал в том, что всё это не серьёзно, что нет в этом ни чувств, ни привязанности, но всё равно, раз за разом, руки сами тянулись к этому человеку, а в голове пульсировало желание утопить это тело в ласках и поцелуях, заставить заходиться в судорогах, срывать голос, крича его имя, не стесняясь разбудить остальных. А потом крепко сжимать в объятьях, пряча от всего мира, создавая свою собственную вселенную, где всегда всё хорошо и нет никаких проблем. Прокладывая дорожку из поцелуев от пупка Сонгю к паху, Ухён оттянул резинку его штанов, облизал головку члена лидера и легонько подул, от чего старший резко втянул в себя воздух, комкая руками простынь, и застонал сквозь плотно сжатые губы. Этот гортанный звук повис где-то в воздухе, заставляя лидера выгибаться от возбуждения, когда Намстар обхватил губами член Сонгю и вобрал его в себя почти до предела. Старший приподнял голову, пытаясь рассмотреть Ухёна, но пелена возбуждения на глазах слепила, заставляя опять откинуться на подушку. Запустив пальцы в волосы младшего, Сонгю каждой клеточкой своего тела чувствовал наслаждение от ощущения бархатного рта вокалиста, от его горячего языка, его мягких губ, которые обволакивали так нежно и так настойчиво. Лидер был возбуждён до предела. Ещё пара движений и, крепко сжав пальцы на затылке Намстара, Сонгю кончил прямо ему в рот, заходясь в судорогах оргазма, тяжело дыша и облизывая высохшие губы. Ухён, сглотнув, поднялся, вытер рукой выступившие на глазах слёзы и остатки спермы лидера на губах. Наблюдая за тем, как восстанавливается дыхание старшего, он прополз по кровати и уткнулся носом в его щёку. – Ненавижу когда ты такой, – прошептал Сонгю, обнимая Ухёна и ища губами его губы. – Я знаю, – улыбнулся Намстар, гладя рукой живот лидера и отвечая на его такой нежный и такой «правильный» поцелуй.